Назад на карту сайта                                                  Гостевая книга сайта

 

ПЕРВЫЕ ИТОГИ XXI ВСЕМИРНОГО ФИЛОСОФСКОГО КОНГРЕССА

 

·        Открытое письмо российских участников XXI Всемирного философского конгресса «Философия лицом к мировым проблемам»

·        XXI Всемирный философский конгресс: итоги и первые впечатления (Шулындин Б.П., д.ф.н.)

·         XXI Всемирный философский конгресс: диалог парадигм (Л.В. Суркова, д.ф.н)

 

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО

российских участников XXI Всемирного философского конгресса «Философия лицом к мировым проблемам»

(Стамбул, Турция, 10-17 августа 2003 г.)

 

 

Мы, российские философы, участники XXI Всемирного философского конгресса, обращаемся к российской власти, ее представителям,  ведающим делами российской культуры и образования, ко всем ученым и философам России, к участникам предстоящего Всероссийского совещания заведующих кафедрами философии, ко всем тем, кому не безразлична судьба отечественной философии.

 

 

Завершившийся Всемирный конгресс подтвердил важнейшую роль философии в современной мировой культуре. Он вновь подчеркнул, что усилия философов всего мира направлены на осмысление трудных и неотложных проблем, перед которыми стоит современное человечество. Серьезное внимание к  конгрессу со стороны мировой общественности, виднейших политиков, деятелей науки и культуры, СМИ, сама обстановка, в которой он проходил – все это говорит о том, что мир чутко прислушивается к философам, что философская мысль, как и прежде, востребована людьми во всем мире, что глобальные проблемы не могут быть решены, если они рассматриваются вне философской картины современного мира.

Российские философы занимают достойное место в мировом философском сообществе. Об этом также свидетельствуют итоги конгресса, на котором Россия была представлена внушительным числом участников (уступая в этом только США). Немалую роль в этом сыграла научная и культурно-историческая акция «Философский пароход», символизировавшая живую память о славном и трагическом прошлом русской философской мысли, возрождение ее традиций. Уровень докладов и выступлений российских участников конгресса, внимание к ним, атмосфера заинтересованной дискуссии, окружавшая их – все это говорит о том, что Россия является одним из важнейших центров философии в современном мире.

            Однако нас тревожит проявившаяся в последнее время в нашей стране тенденция к принижению роли философии в системе высшего образования и подготовки научных кадров высшей квалификации. Спорное решение ВАК о замене кандидатского экзамена по философии на экзамен по истории и философии науки вызвало неоднозначную, но в большинстве случаев негативную реакцию философского сообщества. Разделились и мнения ведущих ученых. Однако это решение, как думают многие, - только звено в общем процессе вытеснения философии из высшего образования. Раздаются призывы исключить философию из числа обязательных общеобразовательных дисциплин, что неизбежно приведет к общему  сворачиванию преподавания философии в ВУЗах, уменьшению числа студентов философских факультетов, сокращению философских кафедр, а в итоге – к существенному обеднению и искажению содержания высшего образования.

Мы считаем, и итоги XXI Всемирного философского конгресса укрепляют нас в этой позиции, что развитие российской национальной культуры потерпит серьезный урон, если названная тенденция не будет остановлена. Мы далеки от самоуспокоения, мы понимаем, с какими трудностями встречается отечественная философия, еще не преодолевшая разрушительных последствий тотального идеологического давления и ограничения свободной мысли. Мы осознаем недостатки, каких немало в преподавании философии в ВУЗах страны. Но для их устранения необходимо время, объединенные усилия философов и ученых. Нужно не препятствовать, а наоборот, содействовать расширению влияния философии на содержание высшего образования. Культура современной России, возможно, как никогда, нуждается в мировоззренческой, философской составляющей. Без этого, мы убеждены, ее развитие будет ущербным, а некритическое копирование некоторых – далеко не лучших - западных вариантов высшего образования могло бы  сделать этот ущерб непоправимым.

Российская наука и культура имеют собственные традиции, которыми вправе гордиться. К их числу относится культивирование глубокого и широкого, социально-ответственного и гуманистически ориентированного мышления, формирование системы духовных и интеллектуальных ценностей, возвышающих человека. Именно следование этим традициям позволило российской культуре и науке занять почетное место в мире. Нельзя допустить, чтобы эти традиции были прерваны или забыты ради сомнительных выгод или из-за непростительного равнодушия.

Мы предлагаем всем, от кого в той или иной мере зависит судьба российской философии, воздержаться от непродуманных решений. Необходимо организовать действительно широкое и представительное обсуждение затронутой в нашем письме темы, привлечь к нему лучших российских ученых, педагогов, политиков, сделать это обсуждение гласным и открытым. Необходимо осознать, что речь идет о культурном будущем России.

Мы надеемся, что наша озабоченность будет правильно понята, а наши предложения поддержаны.

 

Принято 18 августа 2003 г. на собрании российских участников XXI Всемирного философского конгресса

Оглавление страницы

*   *   *

 

XXI Всемирный философский конгресс:

итоги и первые впечатления

Шулындин Б.П., д.ф.н., профессор, проректор Волго-Вятской академии госслужбы, член Президиума РФО,  председатель Нижегородского отделения РФО (Нижний Новгород)

 

              С 10 по 17 августа 2003 года в Стамбуле проходил очередной – двадцать первый по счету Всемирный философский конгресс. Итоги конгресса, как и всех предыдущих, будут осмысливаться его участниками еще долгое время. А пока  - первые впечатления.

              Радует то, что по сравнению с  предыдущими Всемирными конгрессами (кроме, конечно, Московского, проходившего в 1993 году) представительство российских философов на Стамбульском конгрессе было самым большим. Один из наших россиян – участников Конгресса подсчитал, что в официальную программу Конгресса были включены примерно 800 докладов, из них около 100 – россиян. Такое большое представительство российских философов объясняется, во-первых, по-видимому, географической близостью Турции и России (и относительной дешевизной поездки в Турцию), а во-вторых, несомненно, тем, что Президиум Российского философского общества сумел организовать научную и культурно-историческую акцию-программу под названием «Философский пароход». Эта акция должна была символически подчеркнуть значимость философии для российского общества и разрыв с ошибками, допускаемыми властью по отношению к критически мыслящей интеллигенции (конечно, никто из участников акции по своей роли в отечественной философии не сравнивал себя с пассажирами первого «философского парохода»). Большинство российских участников Конгресса  были пассажирами «философского парохода» и искренне благодарны Президиуму Российского философского общества (и прежде всего – главным организаторам акции «Философский пароход» - первому вице-президенту РФО профессору А.Н.Чумакову и главному ученому секретарю Президиума РФО А.Д.Королеву) за содействие в организации их поездки на Всемирный конгресс. На теплоходе - и на пути в Стамбул, и на пути обратно, а также вечером после заседаний Конгресса – были организованы многочисленные дискуссии и «круглые столы». В некоторых из них принимали участие и иностранные гости – из США, Великобритании, Болгарии и других стран. Теплоход во время стоянки в Стамбуле посетили в качестве гостей и участников банкета по случаю презентации энциклопедии «Глобалистика» известные зарубежные философы – президент Международной федерации философских обществ (МФФО) Иоанна Кучуради (Турция), вице-президент МФФО Ганс Ленк (Германия), почетный президент МФФО Эвандро Агацци (Италия), президент Ассоциации обеспокоенных философов Северной Америки «за мир» Вильям Гэй (США) и другие. Гостем теплохода был Генеральный консул РФ в Стамбуле С.Величко.  

           В составе российской делегации было достаточно заметным представительство нижегородцев. В Конгрессе участвовали и выступили с докладами на секциях доктора философских наук, профессора А.В.Дахин, В.А.Кутырев, Б.П.Шулындин и кандидат философских наук Т.А.Сметанина. Двое из них (В.А.Кутырев и я) были участниками акции «Философский пароход».

            Теперь о первых впечатлениях. Они в целом положительные: Конгресс был очень представительным и обсуждал действительно важные для всего человечества проблемы. Высказывались интересные мнения и суждения (насколько об этом можно судить на основе посещения всех пленарных заседаний и отдельных секций, на которых мне удалось побывать). Хотя было много и достаточно «пустых» и малосодержательных докладов, достаточно тривиальных мыслей (но это, очевидно, неизбежно имеет место на любом большом научном форуме).

           Из пленарных докладов наибольший, пожалуй,  интерес (хотя и по разным причинам) вызвали доклады одного из крупнейших мыслителей современности Юргена Хабермаса (доклад назывался «Переход к постнациональному порядку: диспут о будущем международного права»), профессора из Италии члена Европарламента Жанни Ваттимо («Конец философии в эпоху демократии»), австралийца Питера Сингера («Права человека, государство и международный порядок») и профессора из США афроамериканки Ирис Янг («Размышления о гегемонии и международной демократии»). Доклад Хабермаса произвел впечатление своей системностью и умелым использованием исторического подхода. Докладчик показал, как исторически менялись представления крупных европейских мыслителей о равноправии людей, государств, их соотношении, моральности норм международного права и желаемом международном порядке, охарактеризовал обострившуюся после войны в Ираке  борьбу двух точек зрения по вопросу: имеют ли ныне какое-либо значение нормы международного права – в условиях, когда одна супердержава ставит свои моральные аргументы выше международного права, или в международных отношениях нужно все-таки придерживаться норм права. В итоге докладчик приходит к выводу: даже если США – «добрый гегемон», желающий вмешиваться во внутренние дела других стран исключительно ради хороших и высокоморальных целей, а внутри США царит полная демократия, не может быть абсолютной убежденности в том, что это вмешательство принесет пользу и демократию всем странам и народам. Такая достаточно дипломатичная критика внешней политики администрации Буша хорошо коррелирует с позицией правительства ФРГ (поговаривают, что Хабермас является влиятельной персоной в окружении нынешнего германского канцлера и идеологом проводимой им политики). Еще более острая критика политики администрации Буша содержалась в докладах П.Сингера и И.Янг. П.Сингер подверг резкой критике американскую концепцию «превентивных ударов по тиранам и недемократическим режимам», указав на неопределенность критерия демократичности общества («демократично ли был избран президентом Буш?», «деньги искажают лицо истинной демократии»). В этих условиях на такое «право» может ответить и другое государство, которое правомерно захочет превентивным ударом предотвратить превентивный удар США. Такую позицию вполне может занять, например, Северная Корея, которую США уже отнесли к «странам-изгоям». Докладчик, ссылаясь на некоторые документы, высказал мнение, что проект «Новое американское столетие» («Pax Americana») был разработан и начал реализовываться правящими кругами США задолго до «11 сентября», а США пытаются занять место ООН, обвиняя ООН в недемократичности на том основании, что в нее входят и «недемократические государства». П.Сингер, вместе с тем, предложил, по моему, достаточно наивный рецепт противодействия гегемонистским притязаниям США – «демократизировать» саму ООН через уравнивание всех стран-членов и ликвидацию права «вето» в Совете безопасности ООН постоянных его членов (при финансовых и силовых возможностях США ведь легко будет воздействовать на голоса малых и слабых стран и обеспечивать большинство голосов в ООН, необходимое США – здесь тоже демократия  может быть легко искажена властью денег). По мнению И.Янг,  интересы США совпадают только с интересами небольшого числа богатых стран. В условиях, когда нет универсального способа распознавания ошибочных действий, а на деятельность любого субъекта (индивида или государства) определяющее влияние оказывают его собственные интересы, даже «добрый диктатор» легко может превратиться в «злого». Поэтому только диалог сторон может привести к выявлению общих интересов и сближению позиций. Докладчик считает, что международный плюрализм с сохранением суверенитета государств лучше отвечают требованиям демократии, чем стремление к некоей «глобальной демократии» при свертывании суверенитета государств. В то же время практические предложения И.Янг были также достаточно наивными (они сводились к «прощению» всеми странами долгов других стран, введению так называемого «налога Тобина» на финансовые сделки и созданию наряду с Генеральной Ассамблеей ООН Народной Ассамблеи).

         На «круглом столе», посвященном теме «Философские проблемы безопасности мировой системы» резкой критике политику администрации Буша подвергли американские участники Конгресса. Так, В.Гэй высказал мнение, что для человечества одинаково опасны как биполярный, так и нынешний однополярный мировой порядок, а с уничтожением социалистической сверхдержавы «мир стал более безопасным только для американского капитализма». По мнению американского профессора, ныне мы вместо «конфликта цивилизаций», предсказанного Хантингтоном, наблюдаем просто уничтожение цивилизаций, существование которых не соответствует интересам США. Профессор Гейл Пресби заявил, что «односторонние действия США в Ираке – пример колониализма и империализма». В вопросах, задаваемых докладчикам на пленарных заседаниях, в кратких выступлениях при обсуждении их докладов антиглобалистские мотивы звучали очень отчетливо. Одним из таких выступлений было выступление сенатора из Казахстана академика Академии наук Казахстана Абдильдина, поддержанное бурными аплодисментами зала. На пленарных заседаниях было несколько эпизодов, когда антиглобалистские и антигегемонистсткие тезисы встречали бурную поддержку зала, а редкие выступления защитников политики Буша получали жиденькие аплодисменты буквально 3-4 участников Конгресса. 

         Вообще критика гегемонистской политики США, американского варианта глобализации была характерной чертой Конгресса, отражавшего, по видимому, мнение большей части философской общественности, в том числе – значительной части американских философов и социологов. Поскольку настроения гуманитарной интеллигенции (особенно представителей философии) обычно указывают вектор развития массового сознания, можно констатировать, что налицо резкий рост антигегемонистских и антиглобалистских настроений в мире.

           В этих условиях на Конгрессе доклады, не затрагивающие острые мировые проблемы, особого общего интереса не вызывали (это, конечно, имеет и негативную сторону, поскольку означает снижение внимания к сугубо философским проблемам). Но вообще жалкими выглядели докладчики, которые пытались защищать нынешнюю американскую политику, либо занять некую среднюю позицию – «ни нашим, на вашим». Последняя позиция была характерна, например, для доклада на пленарном заседании бывшего (в социалистические времена) болгарского диссидента и бывшего (в эпоху демонтажа социализма) президента Болгарии Желью Желева. С одной стороны, Желев считает позитивным процессом гибель социализма и распад социалистической системы (характерна такая его фраза из доклада: «Чехословакия как тоталитарная страна распалась на два цивилизованных государства»), с другой стороны, отмечает негативные стороны современного миропорядка («в мире с 1989 года умерли от голода 250 миллионов человек, в то время как Вторая мировая война унесла 50 миллионов человеческих жизней», «интервенция в Боснии отбросила человечество назад», «в интервенции в Ирак участвовали только две страны – США и Великобритания» и т.п.). В то же время все негативные стороны нынешнего порядка докладчик связывает только с тем, что новый мировой порядок просто находится еще в процессе становления.

           Как мне кажется, Конгресс отразил и противоречивые тенденции во взаимоотношениях российской и мировой философской мысли, возникшие с распада СССР. С одной стороны, большое число российских участников Конгресса свидетельствует о большей интегрированности российских философов в мировой философский процесс. С другой стороны, внимание мировой философской общественности к позиции российских философов по кардинальным мировым проблемам стало ослабевать. Об этом свидетельствует, например, то, что хотя доля российских участников Конгресса была достаточно весомой, ни один из российских докладчиков не был включен в программы наиболее престижных форм работы Конгресса (к каковым можно отнести пленарные заседания, симпозиумы и «почетные» лекции).

           Несмотря на хорошую в целом организацию Конгресса, можно отметить и ряд существенных ее недостатков. Их общей основой является наличие серьезных коммуникационных барьеров, устранить или хотя бы значительно ослабить которые организаторам не удалось.

          Во-первых, были «языковые» трудности общения участников Конгресса между собой. Хотя официальными рабочими языками Конгресса были объявлены  английский, французский, немецкий, русский, испанский и турецкий, вся организация Конгресса буквально «подталкивала» к общению только на английском языке (что вообще-то является одним из элементов той глобализации, против которой выступало большинство участников Конгресса), а недостаточно хорошо им владеющие оказывались в определенной изоляции. На все рабочие языки синхронный перевод докладов осуществлялся только на пленарных заседаниях (которых, как уже отмечалось, было очень мало), да и то не на всех (например, на последнем пленарном заседании и на закрытии Конгресса доклады и выступления на английском и турецком языках почему-то переводились соответственно только на французский и английский языки). На секциях старались по мере возможности говорить на английском, хотя и были исключения. Только на секциях и «круглых столах», где большинство участников были из России, обсуждение проводилось в основном на русском с организованным самими нашими участниками переводом с английского на русский и наоборот. Конечно, знать языки – дело хорошее, но не все философы в состоянии овладеть иностранным языком, если они не имели возможности и условий сделать это в детстве и юности. Доходило почти до анекдотических ситуаций. Мне пришлось присутствовать на одной из секций, где председательствующий-француз вел секцию исключительно на французском языке, основная часть докладчиков читала доклады на испанском и португальском, а присутствовали в качестве слушателей в основном русские. Почти никто ничего не понимал. Правда, это не мешало участникам бурно аплодировать докладчикам. Многим моим российским коллегам повезло – они выступали на секциях и «круглых столах», где было много представителей России. Но мне лично на моей секции – «Философия техники», на которой больше не было ни одного участника из России, свой доклад «Современный технологический переворот и глобализация» пришлось делать на английском языке.

           Следует отметить также недостаток печатных материалов, которые можно было бы использовать в дискуссиях и привезти с собой домой для изучения мнений участников Конгресса. Каждый участник Конгресса получил в специальном портфеле только два печатных материала Конгресса – Официальную программу объемом около 100 страниц и Сборник аннотаций докладов участников объемом 444 страницы. Уже это соотношение (100 и 444 страницы) показывает, что о содержании докладов на основе этих публикаций получить представление практически невозможно. Действительно, аннотации имеют объем от нескольких фраз до одного-двух предложений; опубликованы на том языке, на котором прислал аннотацию автор; а по значительной части докладов (15-20 процентов) вообще опубликованы не аннотации, а только заголовки (очевидно, из-за «неотработанности» текста  или искажения текста аннотаций при пересылке по электронной почте – хотя никто не мешал оргкомитету повторно затребовать от авторов текст!). Правда, тексты некоторых докладов размножались либо пресс-службой (тексты докладов на пленарном заседании можно было получить, хотя не все участники были об этом информированы), либо самими докладчиками (раздавались на секциях), но это была «капля в море».

          Еще одним из недостатков Конгресса можно считать чересчур малый объем культурной программы. Она сводилась только к выступлению турецкого фортепианного дуэта при открытии Конгресса и концерту танцевального ансамбля. Российским участникам, впервые приехавшим в интересный и экзотический Стамбул, пришлось расширять культурную программу или самостоятельно, или с помощью организаторов  акции «Философский пароход». Многим удалось и совершить экскурсии по Стамбулу, и позагорать на Принцевых островах с купанием в Мраморном море, посетить знаменитый храм VI века «Айя-София», «Голубую мечеть», дворец султана («Турецкий Версаль») «Топ Капи», интереснейший Стамбульский археологический музей (с прекрасно сохранившимися ассирийскими, вавилонскими, древнегреческими, римскими, ранневизантийскими скульптурами и барельефами), ресторан с национальной кухней и «танцем живота».

             В целом можно дать высокую оценку Конгрессу в Стамбуле, участию в нем российских философов и акции «Философский пароход». Для меня, во всяком случае, было очень интересно и полезно совершить плавание на теплоходе «Мария Ермолова», побывать в Стамбуле и поучаствовать в работе международного собрания философов.

             Во время работы Конгресса, как известно, было проведено заседание Исполкома МФФО, на котором принято решение о проведении через пять лет следующего международного философского конгресса в Сеуле. Уверен, что при активной работе Президиума Российского философского общества, в частности, в рамках МФФО, вполне возможно добиться, чтобы на конгрессе в Сеуле не было тех недостатков, которые проявились в Стамбуле. Представляется, что вполне возможно (особенно учитывая оргвзнос – на Стамбульском конгрессе он был около 200 долларов с участника) организовать синхронный или последовательный перевод выступлений на все рабочие языки не только на пленарных заседаниях, но и на секциях и «круглых столах» (в крайнем случае, хотя бы с английского и на английский); выпустить сборники (по секциям) не аннотаций, а хотя бы «полновесных» тезисов докладов (можно только на английском языке); организовать более обширную культурную программу. Кое-что можно было бы сделать и сейчас, например, подготовить и издать сборник докладов российских философов на Стамбульском конгрессе на русском и английском языках.

Оглавление страницы

 

***

 

XXI Всемирный философский конгресс: диалог парадигм

Л.В. Суркова, д.ф.н., профессор МГУ им. М.В. Ломоносова (Москва)

 

Конечно же, сейчас очень трудно делать глубокие выводы об идеях XXI Всемирного философского конгресса. Эта трудность связана, по крайней мере, с двумя причинами.

Во-первых, прошло слишком мало времени после окончания конгресса, и пока еще сильны чисто внешние впечатления о нем.

Во-вторых, опыт каждого участника, к сожалению, фрагментарен ввиду того, что одновременно шло несколько Круглых столов или секций, и неизбежно приходилось выбирать. Кроме того, на конгрессе не было печатных вариантов либо тезисов пленарных докладов, и каждый улавливал и фиксировал в своих записях что-то индивидуальное.

Тем не менее, я бы рискнула сделать предварительное утверждение о том, что общий характер конгрессе можно оценить как диалог парадигм.

Это, во-первых, традиционная классическая, просвещенческая философская парадигма, в которой философ выступает как учитель – либо людей, либо самого себя. Эта парадигма гносеологическая по своей сути, она базируется на аристотелевской логике, на линейном понимании субъект-объектных отношений.

На мой взгляд, типичным выражением данной парадигмы явился доклад болгарского философа и известного политического деятеля Желю Желева. Его доклад “On the attitude of rulers towards philosophy” /«Об отношении власти к философии»/ был посвящен взаимодействию философии и политики. Отмечая, что власть никогда не была индифферентна к философии, и в условиях тоталитарных систем опасалась философии и преследовала свободомыслие, Ж.Желев делает вывод о возможности в условиях демократии продуктивного взаимодействия философии и власти. При этом докладчик традиционно оставляет философию и власть «по разные стороны баррикад». Оставляя за первой функцию учителя, а за второй – функцию прилежного ученика, «тщательно читающего и изучающего» философские произведения, чтобы, усвоив диалектику, «не терять за деревьями леса» в политике, реалистически видеть перспективы будущего.

Данная парадигма понимания философии была реализована, на мой взгляд, также в целом ряде докладов, посвященных актуальным социальным проблемам неравенства, бедности, прав человека, где доминировало просвещенческое видение роли философии в современном мире.

Формой своеобразного оппонирования такому подходу, или обратной стороной такого подхода, стал, как мне представляется, доклад известного французского ученого Анни Фагу-Ларжо /Anne Fagot-Largeault/, посвященный проблемам биоэтики. Вывод доклада можно сформулировать следующим образом: «Философы, не мешайте ученым!».

Второй философской парадигмой, представленной на конгрессе, стала, на мой взгляд, пост-модернистская парадигма. Но в ней, по сути дела, философия исчезает, растворяется, полностью снимается с повестки дня. Поэтому данную парадигму можно назвать философской лишь условно.

Типичный пример – доклад Дона Айди /Don Ihde/, известного американского философа, представителя так называемой «технонауки», “Imagining Technologies: a Technoscience Revolution” / «Виртуальные технологии: технонаучная революция»/. С точки зрения Айди, «должны быть отвергнуты все аргументы философии науки», так как наука, и вообще, теория, никогда не могут быть впереди технологии.

Айди делает акцент на реально существующем в современной науке и технологии так называемом «кооперативном эффекте» их активности, но, абсолютизируя этот эффект, приходит к выводу о полном исчезновении субъекта и объекта человеческой деятельности, их слиянии и непредсказуемости их взаимодействия.

Эти же идеи, по сути, развиваются в широко рекламировавшейся на книжной продаже конгресса, литературе по современной «киберфилософии», где философия полностью растворяется в кибернетике /См.: CuberPhilosophy. The Intersection of Philosophy and Computing. Edited by James Moor & Terrell Bynum, Dartmouth College, Southern Connecticut State University. November, 2002; и др./.

Наконец, третьей философской парадигмой конгресса, на мой взгляд, стала парадигма, которую, наверное, можно назвать онтологической. Она знаменует переход философии в новую форму, хотя данный переход часто понимается даже самими адептами данной парадигмы как «конец философии». Примером такого противоречия между заявленным тезисом о «конце философии» и выводами, которые могут быть сделаны из реального содержания доклада, как мне представляется, стало выступление итальянского философа, профессора Джанни Ваттимо /Gianni Vattimo/ с докладом на тему “The End of Philosophy in the Age of Democracy” / «Конец философии в эпоху демократии».

Основная идея Ваттимо состоит в том, что «в современную эпоху философия не имеет доступа к истине». Поэтому от эпохи философии надо переходить  к «эпохе мысли», к «эпохе человечности». Но, идя по этому пути, мы не можем опираться на мыслителей типа Хайдеггера, «иначе мы запутаемся в мистицизме и иррационализме». У Хайдеггера идея «прислушивается к происшествиям» то есть к слову и поэзии. Но сейчас актуален другой путь к истине – через политическое бытие. И «поймать голос бытия сейчас можно не в искусстве, не в поэзии, а в политике». Бытие время от времени определяет себя в какой-то форме коллективного опыта. Сейчас такой формой является политика. И социальная роль интеллектуалов – более духовная, чем научная. Это роль «включения в культуру». И это есть, по мнению Ваттимо, современная онтология, представляющая поле не науки, а философии. И философия как онтология должна показывать преемственность и связь нашего опыта.

В этой позиции, в позиции обращения к опыту как к новой онтологии, мне представляется не только метаморфоза бессмертного эмпириокритицизма, но невольное отражение тенденции расслоения современной реальности, тенденции «полионтичности», где философия занимает место координатора бытия различных уровней реальности.

Эта же тенденция, на мой взгляд, определяла, в конечном счете, и выступление Юргена Хабермаса /Jurgen Habermas/, в котором сделана попытка сопряжения государственного и космополитического измерения понятия прав человека /Тема его доклада – “Transition to a Postnational Constellation: Dispute on the Future of International Law” – «Переход к постнациональному содружеству – дискуссия о будущем международного закона»/.

Проблема корреляции разных уровней реальности как формы бытия современной философии очень сильно прозвучала в докладе профессора из Ганы Квази Виреду /Kwasi Wiredy/ “The Role of Philosophy in Intercultural Dialogue: An African Perspective” / «Роль философии в диалоге культур: африканская перспектива»/. Эта проблема приняла здесь форму исследования диалога африканской и западной культур с целью устранения противоречий между ними. По мнению докладчика, африканское мировоззрение со своей метафизикой синтеза, единства материи и духа, расположено к диалогу в большей степени, чем европейское и американское с их резким противопоставлением духа и материи и с уверенностью в собственной непогрешимости. Философия, как считает докладчик, «не является  детерминистским выражением культуры».

В чем, на мой взгляд, специфика представленной на конгрессе онтологической парадигмы?

Она выстраивает картину реального бытия философии как сопряжения различных уровней и форм ее практики, практики реального философствования. Одновременно это есть и сопряжение различных уровней реальности в пространстве-времени философии. И в данном случае мы не можем рассматривать философию иначе, чем через призму ее метафизического ядра – то есть через призму постоянного универсального диалога чувственно-сверхчувственного в нашем сознании. Этот диалог, по сути, является диалогом философии в традиционном, классическом, просвещенческом ее понимании и философии в форме ее практического инобытия в мире.

На мой взгляд, именно так понимаемая философия может повернуться «лицом к мировым проблемам», как это было заявлено в названии конгресса. И современная российская философия, очевидно, ближе всего подходит именно к этой парадигме, что было продемонстрировано на конгрессе в докладах, многочисленных выступлениях в дискуссиях и на Круглых столах В.Степиным, А.Гусейновым, В.Федотовой, В.Лекторским, А.Чумаковым, В.Порусом, М.Громовым, С.Хоружим, В.Яковлевым и многими другими известными российскими участниками.

Если же говорить о моем личном, человеческом впечатлении о поездке на конгресс, то, наверное, надо выразить большую благодарность Российскому философскому обществу за организацию такого большого и многоликого коллектива философов под удачно найденной идеей «Философского парохода». Я думаю, что эта идея, которая может иметь своих сторонников и оппонентов, в данный момент все же явилась оптимальной идеей, объединившей столь сложное интеллектуальное сообщество и позволившей превратить лекционный зал теплохода в практически непрерывно функционирующий дискуссионный зал, где в «сократических диалогах» бурно переплавлялись и осмысливались концепции, теории, идеи. А это и есть та атмосфера, то поле, в котором только и может существовать и развиваться философская мысль.

В начало страницы

________________________________