Сайт "Диалог XXI век"

Главная страница сайта congress2008

Секции конгресса

Список российских участников

Доклады по алфавиту участников

Доклады по секциям,симпозиумам, круглым столам конгресса

 

 

Секция “Философия культуры”

 

«АРХАИЗАЦИЯ» СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРЫ: ДИНАМИКА ПРОЦЕССА

 

Штомпель Олег Михайлович, д.ф.н., профессор

Штомпель Людмила Александровна, д.ф.н., профессор

Южный Федеральный университет

г.Ростов-на-Дону

shtompel@donpac.ru

 

 

 

 

Abstract

Socio-cultural crisis, accompanied by the process of braking of earlier prevalent  norms, rules and modes of behavior, leads to revealing of  old archaic layers of culture life. More primitive, archaic elements of culture step forth  and fill the culture vacuum, which appeared as a result of old basics of social life destruction. Archaization of culture  is carried out in several forms: in negative and in positive ones. The first form is  dominancy of "barbarian" conscience and situational ethics. Positive form of culture archaization is connected with reanimation and dissemination  of those archaic methods of  individual cultural  behavior regulation, which existed as dominating in a traditional society and thus secured liminal conditions overcoming. In modern society  these archaic methods are forced out at the periphery of society. Above all it concerns the process of ritualization of socio-cultural life, transfer of sacral rituals to secular ones. Secular rituals have important functions, connected with control, education and bringing new cultural socially important norms into the world of the individual.

 

 

 

 

Однолинейная, однозначно-прогрессивистская модель историко-культурного процесса, подвергшаяся еще со времен Боаса и его школы серьезной критике, концептуализируется в настоящее время в различных теориях модернизации – «догоняющей», «органической», «разнофазной» и т.д.Однако разворачивающаяся на наших глазах глобализхация явно фиксирует возникновение целой сети устойчивых демодернизационных эффектов и, прежде всего, в сфере культуры. Сетевая структура постиндустриального социума, о которой столь убедительно писал М.Кастельс[1] , порождает и «свое другое», целые системные области доцивилизационого мышления и действия (здесь достаточно привести пример мирового терроризма, обладающего гибкой и глобальной сетевой структурой и воспроизводящего самые архаические формы исламского фундаментализма).

Современные процессы глобализации исследуются с позиций различных наук – экономики, политологии, социологии и т.д., ибо представляют собой сложный, многомерный комплекс социальных, экономических и политических феноменов. Культурология, акцентируя свое внимание на ценностной, духовной сфере человеческого бытия, дает возможность определить истоки кризисных явлений, возникающих в современном мире.

Одно из противоречий процессов глобализации заключается в разнонаправленности технологической, экономической и культурной глобализаций. Если первым двум альтернативы нет (Интернет, к примеру, и в Африке Интернет), то культурную глобализацию большинство культурологов определяло как глокализацию – подъем национального, этнического самосознания и напряженных поисков идентичности в глобализирующемся мире. В этом мире, где действуют механизмы моды, рекламы, создания имиджей товаров и политиков, культура оказывается сферой ожесточенной конкурентной борьбы, ибо именно в ней формируются цели жизнедеятельности, потребности, интересы людей.

Глобализация во многих странах связана с модернизацией, причем модернизацией не органической, а «догоняющей», и на этом пути возникают феномены, явно противостоящие современности. Речь идет о процессах архаизации, возникающих в кризисном, переходном обществе, когда, если следовать диалектической традиции, старое качество разрушается, но еще не исчезло, а новое возникает, но еще не возникло. Разрушение господствовавших в обществе культурных норм,  правил и способов поведения  ведёт к обнажению старых, архаических пластов культурной жизни. По Й.Хейзинге, более примитивные, архаические начала культуры выдвигаются на первый план и замещают культурный вакуум, возникший в ходе разрушения старых основ общественной жизни. В качестве примера неорганической модернизации можно привести ситуацию, описанную американским культурантропологом Клакхоном в книге «Зеркало для человека», когда колониальные власти – из самых лучших модернизаторских побуждений – разрушили традиционную «экономику дара», однако рыночных отношений так и не возникло. В результате относительно стабильное фиджийское общество стремительно деградировало, и архаические элементы культуры стали регулировать социокультурную жизнь: «На Фиджи, например, престиж человека зависел от того, какой большой пир он может устроить, и как много продуктов он может отдать своему клану. Человеку не отказывали в том, что он просил, а даритель получал общественное одобрение. Так обеспечивался действенный соревновательный стимул и для производства, и для справедливого распределения пищи. Пытаясь вытеснить этот обычай призывами к бережливости и другими благонамеренными жестами, английские власти и миссионеры лишь подорвали местную экономическую систему. Население Фиджи теряло огромное число людей в эпидемиях, завезенных из Европы, на островах резко упал уровень рождаемости, доведенные до нищеты люди жили на пригоршню риса; и временами казалось, что фиджийцы обречены на вымирание» [2]

Архаика, в отличие от традиций, не обладает чётко фиксируемой рациональной структурой, устойчивостью и определённостью. Архаика как бы спускается на «нижние этажи» человеческого сознания и не кристаллизуется в определённых социальных формах. Затухание воспроизводства атавистических, архаических социокультурных форм связано с тем, что они существуют на низших этажах культурного сознания, в сфере культурного бессознательного и постоянно идущее переструктурирование ментальности ведёт к тому, что этот низший слой минимизируется. Более высокий уровень градации культурного целого начинает доминировать и при этом с неизбежностью переструктурирует исторически предшествующие слои.

Однако в условиях кризиса происходит резкая активизация архаического элемента.  «Варваризация» кризисного общества существует в разных формах. Например, в современность возвращаются из исторического  небытия типы людей из далёкого, казалось бы, прошлого.     В условиях  многочисленных  социальных  и   национальных конфликтов, возникающих на обширном пространстве постсоветской империи,  возрождается такой тип авантюриста,  как "вояка",  существовавший ранее на протяжении прошедших кризисных веков в виде наёмного солдата, кондотьера, ландскнехта. Распад жизненных условий ведёт к тому, что оказывается, проще и эффективнее добывать жизненные блага путём насилия,  чем при помощи трудовых усилий.  Последнее требует также необходимых рабочих навыков,  знаний,  учёба же в  современных  условиях оказывается делом тяжёлым как в материальном, так и в интеллектуальном планах.  Научиться обращаться с оружием  гораздо проще.  "Вояка" возвращается в мир современной культуры, обладая традиционным этосом откровенного мародёрства,  прикрывающегося  лишь  фиговым листком борьбы за национальную идею или лозунгами робингудовского типа.  Он покинул  мир  производственной культуры,  ступил на тропу войны и свои предпринимательские способности может реализовать в различного рода мафиозных,  кормящихся от войны структурах. Открытая и скрытая экспроприация, шантаж, откровенное мародёрство становятся основными способами его деятельности.  Возвращение вояки  как культурно-исторического типа связано с воцарением постмодернистских ценностей в ареале  распространения  европейской культуры.

     В самых  развитых странах мира возникает явление,  которое можно назвать "молекулярной гражданской войной". Общества  распадаются  на территории,  где царит благополучие, осуществляется жёсткий государственный контроль,  основанный на культурном согласии граждан и территории, где господствует "кулачное право".  Это явление, по мнению К.Шлёгеля, наблюдается и в Нью-Йорке,  и в Лос-Анджелесе, пригородах Парижа,  Марселя,  на территории Германии. Здесь в зонах насилия организуются вооружённые  банды подростков,  растёт преступность в школах,  учащаются нападения на чужаков. Разбогатеть можно прежде всего, прибегая к насилию. Недаром в таком виде спорта,  как профессиональный бокс участвует большое количество "уличных  бойцов",  привыкших  к насилию и сделавших из него свою профессию.  

В социуме сохраняются мощнейшие слои архаического и существует определённый социокультурный механизм, препятствующий его модернизации,  переходу в новое стадиальное качество. Либерализация грозит, если и не унитожением, то во всяком случае, - значительным уменьшением социокультурного пространства архаики. Органическая модернизация ведёт к тому, что её воспроизводство подрывается и оттесняется на самые дальние границы нормального социума. С позиций архаически-варварского сознания это означает распад соответствующего ему социокультурного пространства и «конец света». Архаический страт в результате пассионаризируется и превращается в мощнейшую силу, способную остановить или даже повернуть вспять происходящие реформы. Традиция выступает своеобразным «буфером» между модернизацией и архаикой, которые антиномичным образом противостоят друг другу. Правда, она несёт на себе печать архаики, её дух, стремящийся сконцентрировать культуру в источнике первобытной, неотчленённой от природы человеческой жизни. Если традиционные механизмы стабилизации общества перестают действовать в результате вытеснения и разрушения традиции модернизацией, то именно архаика появляется в социуме благодаря данному процессу. «Экстремистская» неорганическая модернизация неизбежно порождает архаику. Инновизация общества парадоксальным образом может быть связана с его архаизацией. Модернизационный процесс в данном случае приводит к парадоксальным результатам: вместо движения вперёд к более совершенному обществу, возникает процесс возвращения к примитивным формам развития. Иррациональные процессы, связанные с выбросом архаической энергетики, подавляют рациональность и логическую осознанность модерна. Архаика, возникающая в ходе столкновения модернизации и традиции, проявляет себя в экономике, политической сфере, духовной культуре и т.д.

Формы проявления ее многообразны. Приведем пример. Вслед за классиком исследований в области возникновения капиталистических отношений - М.Вебером, известный социолог и культуролог Ю.Н.Давыдов выделяет две формы капитализма, причём обращает внимание на то, что если западный тип капитализма широко известен и достаточно хорошо исследован, то второй функционировал в традиционном обществе, «отвоёвывая» жизненное пространство в «порах» самых различных цивилизаций библейской древности. Он определяет такой капитализм как архаический, поскольку М.Вебер акцентирует внимание на его непромышленном характере и называет то авантюрно-политическим, то фиксально-спекулятивным, то торгово-ростовщическим, сущность которого заключается в непромышленных источниках добывания «первоначального капитала» и его последующего приумножения. Сопоставление «нового русского» капитала с «архаическим» приводит к мысли об общности их первоистоков, поскольку оба они «добываются» главным образом в сферах, находящихся в определённом отдалении от собственно производства. Таким образом, в глобализирующемся мире традиция и модернизация должны не противостоять, а дополнять друг друга – исходя из принципа комплементарности.

 

 

 



[1] М.Кастельс. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М., 2000.

 

[2] К.К.М.Клакхон. Зеркало для человека. Введение в антропологию. СПб., 1998. С.221