Сайт "Диалог XXI век"

Главная страница сайта congress2008

Секции конгресса

Список российских участников

Доклады по алфавиту участников

Доклады по секциям,симпозиумам, круглым столам конгресса

 

 

Секция “Подходы к философии

 

Концептуальное оружие постиндустриального общества: кибернетический проект «Человек – Машина» 

Некрасов С.Н.

Уральская государственная сельскохозяйственная академия

 

Nekrasov-ural@yandex.ru

 

 

 

Абстракт

Философы Франкфуртской школы, будучи гуманистами и борцами с грядущим тоталитаризмом, «вместе с грязной водой выплеснули и ребенка»: выступая против манипуляции личностью, они отвергли индустриальное общество и его трудовую этику. Одной из фундаментальных ошибок Э. Фромма было представление о том, что эротическая контркультура наркотиков является противоядием кибернетическому, технотронному и некрофильному обществу Запада. В действительности сама Франкфуртская школа имела прямое отношение к кибернетическому проекту Рассела, Винера, Уэллса. Задачей проекта компьютерной группы явилось комбинирование высокоскоростных компьютеров с Искусственным интеллектом с целью перепрограммирования человеческой расы. При этом предполагалось, что машину человеческого мозга заменит компьютер. В результате воссоздавался люцеферовский образ человека. Все работы в области искусственного интеллекта выполнялись в духе «научного язычества» Т. Лири.

Первоначальные секретные военные проекты привели к сдвигу в культурной парадигме Запада, что в свою очередь обеспечило возникновение постиндустриального общества как эпохи новых «темных веков». Это общество предлагает глобальное психопрограммирование под общим управлением, без каких-либо национально-культурных особенностей, что вызывает яростный, но реакционный протест народов против глобализации. Европейцы в ужасе от будущего, навязанного республиканским США их олигархией и предлагаемого в качестве единого будущего мира. В этом мире человек утрачивает признаки пола, имя, эмоции, семью, вместо этого он обретает умение жить среди электронных машин и должен получать свою дозу удовольствия от общения с более умными, чем он, машинами. Средством создания такого мира стало концептуальное оружие, которое способно перевернуть мир: киберпроект «Человек-Машина».  

 

 

 

 

В докладе Римского клуба 1991 г. «Первая глобальная революция» сэр А. Кинг, советник по науке и образовательной политике королевской семьи и лично принца Филиппа, писал, что новые возможности коммуникационной технологии значительно расширят мощь медиа. Именно медиа становятся самым могущественным оружием и агентом изменения в борьбе за установление «одномирного» неомальтузианского порядка. Такое осмысление роли медиа вытекает из работы Тавистокского института. Тавистокский институт был утвержден как исследовательский центр в конце 1 Мировой войны под патронажем герцога Георга Кентского, а Тавистокская клиника руководилась Д.Р. Рисом в качестве центра психологической войны, координированной Интеллидженс Сервис и Королевской фамилией. Результатом работ в период между мировыми войнами было создание теории массового «промывания мозгов» в целях изменения индивидуальных ценностей и скрытых господствующих социальных ценностей, управляющих социальным развитием. В 30 гг. Тавистокский Центр установил тесные  и симбиотические отношения с Франкфуртской школой, созданной в свою очередь европейской олигархией для разработки критического анализа культуры с неофрейдистских позиций. Уже после переезда лидеров школы из Германии в США во второй половине 30 гг., школа получила первый заказ и выполнила его на базе Принстона в виде «Проекта Исследования Радио». В ходе войны деятели школы и центра координировали свои усилия в рамках американских структур психологической войны таких, как Комитет по Национальной Морали и Стратегические Бомбардировочные Службы.

В годы первой мировой войны и впоследствии британские психологические военные службы координировали проект разгрома американского флота в Перл-Харборе в виде шоковой бомбовой терапии. Идея японского блицкрига была заимствована из арсенала психологической войны. Еще в 1922 г. В. Липпман в культовой для журналистов книге «Общественное мнение» определил его следующим образом: картинки внутри голов человеческих существ, картинки самих себя и других, потребностей и целей, отношений. Эти картинки и есть Общественное Мнение с заглавных букв. Липпман страшно боялся европейского тоталитаризма и страшился угрозы  новой мировой войны, он был уверен, что национальное планирование – прямая дорога к рабству, а потому интересовался манипулятивными практиками, при помощи которых можно изменять природу человека. Липпман первым перевел фрейдовские сочинения на английский язык, а в первую мировую войну он служил в британских частях психологической войны и пропаганды в Веллингтон Хаус в группе, в которой служил племянник Фрейда, Э. Бернес. Последний создал фирмы «Мэдисон авеню», специализирующиеся на манипулировании личностью.

Книга Липпмана была опубликована почти синхронно с работой Фрейда «Психология масс». Тавистокский центр уже тогда сделал фундаментальный вывод: использование террора делает человека подобным ребенку, у которого рационально-критическая функция мышления отключена, а эмоциональный отклик на различные ситуации весьма предсказуем и достаточно выгоден для манипулятора. Поэтому, контроль за уровнями тревожности личности позволяет контролировать большие социальные группы. При этом манипуляторы исходят из фрейдовского представления о человеке как чувствующем звере, креативность которого может быть сведена к невротическим и эротическим импульсам, наполняющим ум каждый раз заново рисуемыми картинками. Липпман полагал, что люди просто мечтают свести сложные проблемы к простейшим решениям  с тем, чтобы верить в то, во что как им кажется, верят окружающие. Липпман настаивает на том, что добавление так называемых «человеческих интересов», спорта или криминальных историй к более серьезным историям о международных отношениях способно понизить внимание к серьезному материалу. Такой способ следует применять в целях образования малограмотного населения и понижения общего уровня культуры с тем, чтобы люди верили в том, во что как им кажется, верят другие.

Сам Липпман происходил из кругов английского фабианского социалистического движения, откуда он переместился в американский отдел Тавистокского института. В этом отделе он резко выступал против духа и содержания антиимпериалистической и антиолигархической политики президента Ф. Д. Рузвельта. Липпман работал в команде со службами опросов общественного мнения Ропера и Гэллапа, созданными на базе Тавистокских разработок и программ. До сих пор опросы Ропера и Гэллапа функционируют в интересах олигархических структур и медиа картеля.

Опросы наглядно демонстрируют, что жертвы манипуляции не могут догадываться о том, что их окружение полностью контролируется манипуляторами, поскольку предполагается плюрализм и даже изобилие источников информации, которая лишь слегка различается в направленности с тем, чтобы замаскировать смысл и значение внешнего жесткого контроля. Жертвам остается выбирать детали и ответы на внешние стимулы, в конечном счете, им дозволяется решать, «в каком часу и как использовать машинку для подстрижки газона». Масса воспринимается как полностью неграмотная, слабоумная, абсолютно невротическая, насыщенная фрустрированными индивидами, а потому напоминает детей или варваров, чья жизнь является цепью развлечений и увеселений. Липпман тщательно изучил процессы чтения газет студентами колледжей. Он констатировал, что хотя каждый студент настаивал, что он все хорошо прочитал, на самом деле все студенты мало, что помнят из прочитанного, помимо особенно запоминающихся обстоятельств важнейших событий. Студенты запоминали одни и те же детали новостей, несмотря на то, что они получали информацию из различных источников, и чем более часто вспоминались новостные истории, тем менее студенты были способны вспомнить что-либо о каждой конкретной новости. Все респонденты были уверены в том, что прочитанное ими является правдивым описанием событий.[1]

Общественное мнение формируется от имени элиты и в целях элиты. Лондон находится в центре этой элиты Западного полушария, - утверждает Липпман. В состав элиты входят наиболее влиятельные люди мира, дипломатический корпус, высшие финансисты, высшее руководство армии и флота, церковные иерархи, владельцы крупнейших газет и их жены, семьи. Именно они способны создать «Великое Общество» единого мира, в котором специальные «интеллектуальные бюро» будут по заказу рисовать картинки в умах людей. Однако не кино, но радио является для Липпмана важнейшим средством медиа технологий. Радио входит в каждый дом без спроса и потребляется индивидуализировано.  В 1937 г. из 32 миллионов американских семей 27,5 миллионов имели радиоприемник, что превысило  процент владельцев автомобилей, телефонов и даже электричества! В том же году был  начат проект по исследованию радиопропаганды, со стороны Франкфуртской школы его курировал П. Лазерсфельд, ему ассистировали Кантрил и Оллпорт вместе с Ф. Стантон, который впоследствии стал президентом Рэнд-корпорейшн. Теоретическое осмысление проекта было выполнено В. Беньямином и Т. Адорно, доказывавшим, что медиа могут быть использованы для наведения ментальных болезней и регрессивных состояний, атомизирующих индивидов. Индивиды становятся не детьми, но впадают в детские регрессии. Исследователь  радиодрам Г. Херцог обнаружила, что их популярность не может быть атрибутирована к социопрофессиональным характеристикам слушателей, но к формату прослушивания, который вызывает привычку.

Философы Франкфуртской школы, будучи гуманистами и борцами с грядущим тоталитаризмом, «вместе с грязной водой выплеснули и ребенка»: выступая против манипуляции личностью, они отвергли индустриальное общество. Одной из фундаментальных ошибок Э. Фромма было представление о том, что эротическая контркультура наркотиков является противоядием кибернетическому, технотронному и некрофильному обществу Запада. В действительности сама Франкфуртская школа имела прямое отношение к кибернетическому проекту Рассела, Винера, Уэллса.  Кибернетическая группа 60 гг. финансируемая Фондом Д. Мачи была крышей, под которой спецслужбы проводили исследования психоделиков и психотропных средств. Этот эксперимент не раз выходил на улицы городов: Сан-Франциско, Гринвич Виллидж, Беркли и иные университетские кампусы в рамках контркультуры.  Сама кибернетическая группа вместе с проектом «Человек-Машина» возникла в мае 1942 г. в Нью-Йорке на конференции по проблемам мозга, спонсором которой выступил медицинский директор упомянутого фонда Ф. Фремонт-Смит. Участниками встречи были У. Маккулох, А. Розенблют, Г. Батесон, М. Мид, Л. Франк.

Розенблют выступал от имени Винера и фон Неймана и предложил создать группу биологов, медиков, инженеров, антропологов, психологов для проведения экспериментов в области социального контроля. Все это исходило из предположения, что человеческий мозг представляет собой простую машину для переработки информации с входом и выходом, а значит, человеческое поведение может программироваться на индивидуальном и социетальном уровнях. Вторая мировая война отложила начало этого проекта, но уже в марте 1946 г. в Нью-Йорке прошла вторая конференция под названием «Обратные механизмы и циркулярные каузальные системы в биологии и социальных науках». Двадцать участников приняли на себя миссию создания полностью управляемого общества, основанного на слиянии человека и машины. Через год после этой конференции Винер употребил термин «кибернетика» для обозначения направления предпринимаемых усилий. В итоге возник коллективный «доктор Джекил», состав которого весьма одиозен. Его задачей стало общение по схеме доктор Джекил и мистер Хайд: «Извините меня, мой друг, что я нарушаю ваш покой.  Я подыскиваю мозг – твой подойдет».

Изменение логики налицо! Для Неймана и Винера задачей проекта компьютерной группы явилось создание компьютеров и комбинирование высокоскоростных компьютеров с Искусственным интеллектом с целью перепрограммирования человеческой расы. При этом предполагалось, что машину человеческого мозга заменит компьютер. В результате воссоздавался люцеферовский образ человека. Так, Д. Вайснер, президент МТИ, полагал, что если проводимость нервного сигнала составляет 300 метров в секунду, а проводимость электрического сигнала уже 300 тысяч километров  в секунду, то следует заменить нервные компоненты как ненадежные на более долговечные и быстродействующие. Машины могут заменить людей, а потому «безумные аргументы» вроде того,  что «компьютеры не имеют души» должны быть без колебаний отброшены. Эту линию продолжили все работы, проводившиеся в МТИ в 70-90 гг. Все работы в области искусственного интеллекта выполнялись в духе «научного язычества» Т. Лири.

В 1974 г. главный пропагандист наркореволюции и персональных  компьютеров С. Бранд издал очерки под названием «Одиннадцать компьютерных границ». В одном из них описаны его беседы с Г. Батесоном, архитектором психоделической революции в США и участником экспериментов в госпитале ветеранов в Пало Альто, во втором он предсказывает появление маленьких машин, позволяющих разворачивать на экране  в ночные часы «пространственные войны». Задачу игр он видит в том, чтобы люди ушли от бизнеса, смотрели часами в катодную трубку, просвечивающую мозг со страшной силой, разрушали зрение, фиксировали пальцы в кнопках, покинули друзей и тратили дорогое компьютерное время работодателей! Таков был прообраз насильственных и сексуальных видеоигр современности. Таковы были первоначальные задачи проекта «человек-машина». Очевидно, что первоначальные секретные военные проекты привели к сдвигу в культурной парадигме Запада, что в свою очередь обеспечило возникновение времени постсовременности как эпохи новых «темных веков». Итак, глобальное постиндустриальное общество предлагает глобальную «телепузию» под общим управлением, без каких-либо национально-культурных особенностей. Подобное психопрограммирование уже вызывает яростный, но реакционный протест народов против глобализации. Так, в Европе налицо активизация новых правых партий. Эти партии начисто отбрасывают любые либеральные проекты, которые в 80 годы разделяли деятели “национального фронта”. Такие партии следует назвать “крестоносцами закрытого общества” – в демократических обществах они настаивают на государственной поддержке трудового и коренного населения страны. Европейцы в ужасе от будущего, навязанного США олигархией и предлагаемого в качестве единого будущего мира. В этом мире человек утрачивает признаки пола, имя, эмоции, семью, вместо этого он обретает умение жить среди электронных машин и должен получать свою дозу удовольствия от общения с более умными, чем он,  машинами. Средством создания такого мира стало концептуальное оружие, которое способно перевернуть мир: киберпроект «Человек-Машина».  

 

Abstract

 

Section Name: Modern Philosophy

 

 

 Russian:  Русский язык

 

 

Концептуальное оружие постиндустриального общества:

 кибернетический проект «Человек – Машина» 

 

Некрасов С.Н., Российская Федерация

Nekrasov S.N., Russian Federation

 

Философы Франкфуртской школы, будучи гуманистами и борцами с грядущим тоталитаризмом, «вместе с грязной водой выплеснули и ребенка»: выступая против манипуляции личностью, они отвергли индустриальное общество и его трудовую этику. Одной из фундаментальных ошибок Э. Фромма было представление о том, что эротическая контркультура наркотиков является противоядием кибернетическому, технотронному и некрофильному обществу Запада. В действительности сама Франкфуртская школа имела прямое отношение к кибернетическому проекту Рассела, Винера, Уэллса. Задачей проекта компьютерной группы явилось комбинирование высокоскоростных компьютеров с Искусственным интеллектом с целью перепрограммирования человеческой расы. При этом предполагалось, что машину человеческого мозга заменит компьютер. В результате воссоздавался люцеферовский образ человека. Все работы в области искусственного интеллекта выполнялись в духе «научного язычества» Т. Лири.

Первоначальные секретные военные проекты привели к сдвигу в культурной парадигме Запада, что в свою очередь обеспечило возникновение постиндустриального общества как эпохи новых «темных веков». Это общество предлагает глобальное психопрограммирование под общим управлением, без каких-либо национально-культурных особенностей, что вызывает яростный, но реакционный протест народов против глобализации. Европейцы в ужасе от будущего, навязанного республиканским США их олигархией и предлагаемого в качестве единого будущего мира. В этом мире человек утрачивает признаки пола, имя, эмоции, семью, вместо этого он обретает умение жить среди электронных машин и должен получать свою дозу удовольствия от общения с более умными, чем он, машинами. Средством создания такого мира стало концептуальное оружие, которое способно перевернуть мир: киберпроект «Человек-Машина».  

 

 

 

 



[1] M. Emery, E. Emery, The press and America. An interpretive history of the mass media. (N.J. 1992), p. 7